Ненаучно о пандемии
Профиль автора →






- Результаты конкурса детских рисунков «Краски нашей веры»
- Вступление митрополита Корнилия к антологии «Град невидимый. Древлее Православие в русской поэзии. XVII-XXI века»
- Живыи (сказ о Победе)
- Готово к печати впервые: антология Поэзии о древлем православии
- Запечатанные алтари на Рогожском — трагедия 19 века
- Фото Александра Говорова — зеркало живого Древлего Православия
Стихи Юрия Линника вошли в антологию «Град невидимый. Древлее Православие в русской поэзии. XVII-XXI века», которую издательский дом ТОНЧУ выпустил в год 400-летия протопопа Аввакума — в 2020 году. Это первая в таком роде антология, отражающая «поэтический образ», сложившийся как внутри традиции, среди староверов-поэтов, так и среди поэтов нестарообрядческого круга.
К этому второму кругу относится и крупнейший деятель культуры Русского Севера, доктор философских наук, профессор Петрозаводского педагогического университета, писатель и поэт, философ-космист Юрий Владимирович Линник (покинувший земной мир 5 мая 2018 года).
Рождённый в 1944 году в Беломорске Карело-Финской ССР, он всю жизнь провёл в Карелии, неутомимо исследовал культуру этого края, писал и даже создал два «личных музея» по темам, которые в те годы практически никого не только не интересовали, но даже были опасны и вытеснены из круга официоза. Это Музей космического искусства имени Рериха в Петрозаводске (на основе собранной им уникальной коллекции художников-космистов группы «Амаравелла») и Музей Русского Севера (также это его личное собрание из предметов быта, а также графики и материалов архитекторов-реставраторов). Первая тема была за рамками официоза из-за связи с именем Рериха и группы молодых его «последователей» (которые, за исключением одного) даже не виделись с ним, но были репрессированы в сталинское время… Да и в советское понимание освоения Космоса эти идеалисты-мечтатели никак не вписывались.
А вторая тема – народная и церковная культура Русского Севера — также была вне рамок. Ведь и крестьянство вымывалось, а сам быт крестьян и свойственная ему церковность преследовались как «пережитки тёмного прошлого». 40 лет студенты из карельских деревень привозили профессору в дар свои семейные реликвии — по сути так спасая погибающее на глазах наследие своих предков…
Творчество Линника обширно и разнообразно, а сам он по мировоззрению — универсалист, причём, соединявший науки и мистику, духовность разных стран и народов. Сам не будучи ни крестьянином, ни христианином древлеправославной традиции, он старался вникнуть и понять, почувствовать не просто «дух Древней Руси», но именно «дух староверия». При том, следуя своей универсалистской логике парадоксов и профессорско-педагогическому желанию «всё и всех понять и всем это объяснить», он написал несколько эссе и стихов во славу патриарха Никона и его реформ, но также и стихи сугубо староверческого устремления.
Это не стихи исповедального типа, где автор выражает глубины своего Я. Скорее это попытка вжиться, понять, объяснить — и себе самому, как учёному, и своим слушателям на лекциях — красоту и силу описываемого явления. К попыткам войти внутрь культуры староверов относятся и аналитические тексты, к примеру, эссе «Николай Клюев и «Голубиная книга» 2004 г.
Предлагаем читателю стихи-исследования профессора. Написаны они в чёткой, строгой и звонкой форме сонета, которой в наши дни мало кто пользуется. Причём, Юрий Линник нередко не только писал просто сонеты, но гиперсонеты, и даже венки сонетов (самая сложная форма в западноевропейской и потом русской поэзии). Это, пожалуй, та стихотворная форма, что требует наибольшей логики, контроля и аналитики разума, стремится к ясности и чёткости формул — всё это роднит язык поэзии с языком науки.
Итак, слово сонетам Юрия Линника:
САМОСОЖЖЕНЦЫ
(венок сонетов)
Магистрал
Ужели нам — удел самосожженья?
Нас обступает Ад со всех сторон.
Безвыходней не знаю положенья!
Куда бежать? Лишь вверх! Из мира вон —
Из мира прочь! Здесь боль и униженья;
Здесь правды нет — я свыше озарён.
Хотим разрыва — жаждем отторженья.
Пусть будет так — без всяких похорон.
Огонь! Отнюдь не траурные дроги.
Огонь! Взметнётся он по вертикали.
Огонь! Мы доверяемся ему.
Уходим в небо — нет верней дороги.
Пускай внизу останутся печали.
Мы огнезарны — мы презрели тьму.
1
Ужели нам — удел самосожженья?
Антихрист утвердился на Руси —
И не добиться нам его сверженья!
Как ты об этом Бога ни проси.
Растленья дух — миазмы разложенья.
Гдe выход, где? В мерцающей выси —
Скорей туда рвани из окруженья
И на прощанье землю ороси
Горячими и горькими слезами.
На стылые мы поднялись широты —
Таимся мы! Но дьявол изощрён —
Достал до нас. Мы так решили сами —
Бежать на звёзды! И долой заботы.
Нас обступает Ад со всех сторон.
2
Нас обступает Ад со всех сторон!
Заражена прекрасная планета Безбожием.
И где свой смрадный трон
Возвёл Антихрист? Нет страшней ответа:
В столице нашей! Будешь потрясён,
Вдруг увидав, что перекрыла Лета
Собор Успенский — рухнул бастион.
И мнится мне: Святая Русь отпета —
И в глубину навеки унесли
О ней лишь только память китежане:
Хранятся в Светлояре отраженья —
Их сверху различают журавли.
Подобен мир кровоточащей ране.
Безвыходней не знаю положенья.
3
Безвыходней не знаю положенья —
Отчизну угораздило в тупик.
Нет, небеса не терпят небреженья —
Однако я среди сует отвык
Oт высших смыслов. Мера заниженья
Всё больше, глубже. Меркнет Божий лик—
Я к Церкви не имею уваженья:
В душе незримо зреет большевик.
Великого я знал старообрядца —
Я посещал Ивана Заволоко:
Он был эпохой этой оскорблён —
И всё ж сумел до истины добраться:
Глядел сквозь морок далеко-далёко.
Куда бежать? Лишь вверх. Из мира вон.
4
Куда бежать? Лишь вверх. Из мира вон —
Из этой тёмной стыдезной юдоли
Катапультируйтесь! Вот Орион –
А вот Возничий! Там не будет боли —
И там порок, влекущий испокон,
Давно переселенцы обороли —
Там тяжкий грех навек искоренён.
Мир светлых снов! И только доброй воли.
Туда взлетим. Не медля! Сквозь костёр
Пусть лестница проступит огневая,
Нас уводя на свет Преображенья —
В широкий транскосмический простор!
Забвенью всё дурное предавая —
Из мира прочь! Здесь гнёт и униженья.
5
Из мира прочь! Здесь гнёт и униженья;
Здесь ныне утвердился Люцифер —
И оттого повсюду искаженья:
Обманщик это — гнусный лицемер.
Чего боится он? Обнаруженья,
Что строит из фантомов и химер
Свою программу! Жаль, что низложенья
Он избежит — народ забитый сер.
Как это страшно: быть в плену у Ада —
Прислуживать в кромешной Преисподней!
Непоправимый терпит здесь урон
Душа людская! Веянье распада
Мы чувствуем, но дышим всё свободней:
Здесь правды нет — я свыше озарён.
6
Здесь правды нет — я свыше озарён.
А где она? Подскажет стих духовный:
Ушла на небо — там царит закон,
Которым пренебрёг наш мир греховный.
Мы загодя поставили заслон —
Мы спрятались! Но час пришёл неровный
И русский царь лютует как Нерон:
Союз тут невозможен полюбовный —
Тут назревает горестный раскол!
Ползёт наистрашнейшая из трещин —
И нам не избежать приумноженья
Потерь горчайших. Будет произвол?
Голгофский путь нам на земле обещан?
Хотим разрыва - жаждем отторженья.
7
Хотим разрыва — жаждем отторженья!
Ты слышишь, Никон? Три твоих перста —
Как знак бесовский. До изнеможенья
Наш Аввакум доходит неспроста —
Твои опровергает уложенья.
О, древнего обряда красота!
Я выдержу любые напряженья —
Но это непреложная черта:
Родной устав! Отеческая вера!
Лазурь неизъяснимого Рублёва!
Храм на Нерли, чьим ладом покорён!
И что взамен? Совсем чужая мера —
И дух чужой! Душа рвануть готова.
Пусть будет так — без всяких похорон.
8
Пусть будет так — без всяких похорон
Снопом взметнутся искры золотые —
И совершится быстрый перегон!
Мы проложили этот путь впервые —
Он будет многократно повторён.
Возносят к Богу струны огневые —
Бушует пламя! Мы не за кордон —
Мы много дальше! Нет ярма на вые -
Мы полную свободу обретём.
Нам хватит новшеств! Хватит ваших бредней.
Земные интересы так убоги —
Забудем о ничтожном и пустом.
Что мы увидим, вспомнив путь последний?
Огонь! Отнюдь не траурные дроги.
9
Огонь! Отнюдь не траурные дроги –
Не ямина под сенью голубца.
К себе мы были до предела строги -
За истину стояли до конца.
И что изветы все? И все подлоги?
Я говорю от имени истца -
Не как судимый. Для чего поджоги?
Прощально я окрест взгляну с крыльца –
И подпалю рудовый этот сруб,
Который наподобие ковчега
Ввысь уплывёт – мы якоря подняли.
Нам берег бытия теперь не люб -
Без колебаний принят план побега.
Огонь! Взметнётся он по вертикали.
10
Огонь! Взметнётся он по вертикали,
Самосожженцев разом подхватив.
Как долго власти ими помыкали!
Отчаянье отсюда и надрыв.
Невмочь терпеть! И вот они восстали,
Кровавую расправу упредив.
И что теперь все копья и пищали?
Никонианский суд несправедлив.
Всё решено! Сработало кресало –
И жарко закудрявилась берёста!
Уходим за последнюю крому.
Вот пламя загудело, заплясало.
Нам будут небеса взамен погоста.
Огонь! Мы доверяемся ему.
11
Огонь! Мы доверяемся ему!
Прекрасна поднимающая сила -
Всем существом её я перейму.
Она ль Илью на небо уносила —
Приноровлюсь к пророку самому!
Врагам была нужна моя могила –
Её не будет. Радуюсь тому.
Огромная Жар-птица многокрыла.
Что напоследок вижу с высоты?
Поморье наше — будто на ладони.
Здесь мы детьми, легки и резвоноги.
Читали книгу дольней красоты.
Но вот заржали огненные кони:
Уходим в небо – нет верней дороги.
12
Уходим в небо — нет верней дороги.
Что колокольни? Лестницы? Столпы?
Мы вышли в занебесные чертоги —
На пажити, где косы и серпы
Из хрусталя. Все страхи и тревоги —
Под нами ныне. Как и рёв толпы.
И пытки. И побои. И остроги.
И сытые, дородные попы.
Им ненавистен дерзкий Аввакум.
Но надо ли страшиться их анафем?
Они Христа в который раз предали?
Дождь сребреников! Каждый — толстосум.
Но мы и в малом бесам не потрафим.
Пускай внизу останутся печали!
13
Пускай внизу останутся печали —
Мы высоко над ними воспарим.
Вот гамаюны грустно прокричали!
Но тут же ярко вспыхнул серафим —
Потом второй. Они сопровождали
Нас до конца. Мы их особо чтим —
Посмертные вдруг высветились дали!
И напрямую вышли мы к святым —
К Пречистой Деве! К Божьему престолу!
К давным-давно предвещанному раю!
Был окоём на красную кайму
Похож в тот день. Вот я склонился долу —
И ужаснулся! Людям сострадаю.
Мы огнезарны — мы презрели тьму.
14
Мы огнезарны — мы презрели тьму.
И что теперь былое лихолетье?
Открылся Бог и сердцу, и уму —
Явился нам в неизрекомом свете.
Дивились мы рублёвскому письму —
Вот первообраз! Это небо третье?
Четвёртое? Покуда не пойму,
Себя на новой чувствуя планете.
Но иногда я вижу странный сон:
Бичуют нас! Вовсю идёт потрава.
Однако, что душе уничиженья?
Ведь скоро будет каждый вознесён.
Мне огненная мнится переправа!
Ужели нам — удел самосожженья?
18-19.07. 2004 года
СВЕТЛОЯР
(гиперсонет)
Где я сейчас? В глубинах Светлояра!
Святую Русь туда я перенёс,
Где не опасны пагуба и мара –
История несётся под откос.
А здесь покой! И праны и нектара
Здесь хватит всем. Средь храмов и берёз.
Лелея всходы певческого дара,
Мой дух навстречу Господу возрос.
А наверху вершится Божья кара!
Мы слышим эхо небывалых гроз –
Но мимо нас пройдёт волна удара.
Кто рядом с китежанами? Христос.
Мы спрятали святыни в глубину
Кристальных вод, чья синева бездонна.
Что ваши погруженья и промеры?
Вы у тщеты поверхностной в плену!
Нас не достать: вот некая препона –
Препятствие для вашей батисферы.
На внешний мир я в перископ взгляну:
Не знаете ни правды, ни закона!
А мы храним чистейший пламень веры.
(«Китеж. Книга стихов», Петрозаводск, 2000 г.)
Автор публикации — Сергей Маркус, июль 2020 года.





















Небезынтересно. Много людей, как оказывается, хотели и хотят "вжиться" и "объяснить затем другим" древнерусское православие. Однако в данном случае, такие слова, как АввакУм (с ударением на третьем слоге, как следует из рифмы), "прана", "Орион", "транскосмический простор", любование огнем, - практически недвусмысленно намекают на то, что автор гиперсонетов этих не успел, все-таки, как следует "вжиться", и, по этой причине, "другим" его "объяснение" вряд ли окажется полезным на все сто. Тут, скорее, "космист" (любующийся "найденной" аналогией со славянско-арийским дохристианским прошлым, с его топикой священного огня) явно доминирует над "профессором". Такое сложилось впечатление. А так - конечно, по-своему интересно. Много людей талантливых в России.